Одна из самых поражающих воображение афер с произведениями искусства была провернута в 1896 году. Наверное, по случайному стечению обстоятельств 1 апреля, именно в День дурака, известный во всем мире и уважаемый музей, парижский Лувр, приобрел скифскую тиару и заплатил за нее немыслимые в те времена деньги – 200 тыс. франков.
Французские газеты с восторгом описывали царский головной убор, якобы принадлежавший в III в. до н. э. правителю скифов Сайтоферну и вдруг обнаруженный в южной глубинке Российской империи абсолютно случайно. Однако тиара оказалась не так проста, какой выглядела на первый взгляд.
Негоциант из Очакова
За пару месяцев до знакового события к директорам музея в Вене на прием явился некто Гохман, на визитке которого была обозначена его профессия – негоциант – и область интересов: антиквариат плюс «колониальные товары». Визитер предложил вниманию хозяев кабинета фибулы из золота и древнегреческие серьги.
Когда восторг искусствоведов достиг нужной степени накала, Гохман выложил свой главный козырь – головной убор, названный продавцом «тиарой царя скифов Сайтоферна». Зрители были потрясены: шлем-корона, отчеканенный из тонкой пластины золота, был изумительной работы и в прекрасном состоянии. На вопрос, откуда у небогатого коммерсанта взялась эта историческая ценность, Гохман невозмутимо ответил, что отдал за нее все свои сбережения.
Австрийцы созвали полноценную комиссию, в которую входили историки, археологи и специалисты по искусству. Все они единогласно признали ее несомненную художественную ценность и заявленный продавцом возраст. Музей был готов приобрести столь интересный экспонат, но директорат останавливала запрашиваемая за него сумма. Таких денег в бюджете не было, а на рассрочку негоциант не согласился. Вероятно, руководство музея позже порадовалось своей финансовой несостоятельности.
Парижская история
Гохман перебрался в Париж, где, выражаясь протокольным языком, «вступил в преступный сговор» с антикваром Фогелем и посредником Шиманским – «коммерсант» вместе со своим братом был хорошо известным на российских просторах мошенником и легко находил общий язык с себе подобными личностями. Будущий куш разделили «по-братски»: из 200 тысяч 86 уходило братьям, 40 – Фогелю и 74 – маклеру. Подельники сумели организовать встречу с верхушкой Лувра, директором Кампфеном и завотделом античности де Вильфосом.
Ученые мужи были покорены тиарой до такой степени, что их не остановила ее стоимость. Поскольку получить такую сумму можно было только при посредстве государства (а это дело небыстрое), дирекция обратилась к меценатам, гарантируя возврат вложений после принятия парламентом положительного решения (примечательно, что тот таки выделил ассигнования, причем задним числом).
Так в Лувре появился новый экспонат, к которому зрители выстраивались в очередь. Газеты писали, что Париж нынче может похвастаться целыми двумя достопримечательностями: башней Эйфеля и тиарой Сайтоферна.
Неуслышанное предупреждение
После первой же демонстрации шлема сразу несколько видных ученых высказали сомнения в том, что он является подлинным. Наиболее аргументированным было мнение историка из Мюнхена Адольфа Фуртвенглера. Он признавал, что корона, безусловно, может считаться произведением искусства, но исключительно современного. Фигуры, изображенные на ней, были лишены обязательной пластики, присущей Античности.
Указывал историк и на сюжетное несоответствие: древними греками боги ветра изображались атлетами, но никак не детьми. Кроме того, исторические хроники свидетельствуют о том, что ольвийцы, чьим даром, согласно надписи, был шлем, действительно откупались от скифского царя, но золотом в количестве 900 слитков.
Если бы Сайтоферну этого показалось мало, греки, скорее, занялись бы укреплением обороны, а не изготовлением ювелирного шедевра. Еще одним доказательством фальсификации Фуртвенглер счел прототипы изображенных на тиаре героев – их он нашел у хорошо известных античных (и не только) художников и скульпторов.Но сомнения ученых не убедили руководство Лувра. Оно предпочло посчитать артефакт подлинным.
Искусствоведческий скандал
Ажиотаж вокруг скифской короны-шлема длился целых 7 лет. Эффект разорвавшейся бомбы произвела статья, в которой излагалось интервью с малоизвестным художником Майенсом. Живописец утверждал, что сваял корону именно он. Любимой темой репертуара всех парижских кабаре стали куплеты, высмеивавшие и опростоволосившихся ученых, и парламент, подаривший огромные деньги аферистам.
Скандал достиг международных масштабов. «Разрулил» ситуацию ювелир из Одессы, некто Лившиц, пославший открытое письмо в газету Matin. В нем он обращался к Майенсу с завуалированным упреком в присваивании себе чужих лавров и утверждал, что тиару сделал его друг и коллега Рухомовский, причем Лившиц сам наблюдал отдельные этапы создания головного убора.
Рухомовского начали атаковать журналисты. Тот честно ответил, что действительно в 1895 году работал над короной, похожей на выставленную в Лувре. Заказ на нее ему дал керченский житель, хотевший подарить тиару своему знакомому-историку. Он же предоставил эскизы изображений, которые ювелир использовал при гравировке. Работал над «артефактом» ювелир больше семи месяцев; за него ему заплатили 1800 рублей.
Однако точно сказать, его ли работа экспонируется в музее, гравер не мог. Он предлагал приехать в Париж, если администрация Лувра возместит ему расходы. По сравнению с 200 тысячами франков 1200 показались музейному руководству копейками, и Рухомовский отправился во Францию.
Пока одесский ювелир добирался до Парижа, художник опубликовал в газете еще одно заявление. Согласно ему, Майенс вовсе не претендовал на авторство, это была просто шутка. Художник высказывал надежду на прощение, раз уж его шалость послужила установлению истины.
Тщательное расследование
Консульство Франции в Одессе выделило деньги на поездку Рухомовского, так что 5 апреля 1903 года он приехал в столицу страны. Прибытие пытались засекретить – скрывали гостиницу, дали ювелиру вымышленную фамилию, но газетчики чуть ли не в тот же день вычислили местонахождение Рухомовского и освещали все его перемещения, самые ничтожные события, связанные с творцом тиары, описывали его привычки, гардероб и даже меню обеда в ресторане.
Ювелир опознал свое детище, а в доказательство предоставил комиссии эскизы всех этапов работы над шлемом. Был даже проведен следственный эксперимент, в ходе которого гравер в запертой комнате по памяти воссоздал элемент фальшивой короны. Результат закономерен: тиара была признана подделкой.
Конец истории
Несмотря на то, что исторической ценности шлем, как выяснилось, не представлял, музей не спешил с ним расставаться. Даже несмотря на то, что один богатей был готов заплатить за него 250 тысяч – как раз после того, как тиара была признана фальшивкой. Корону переместили в зал современного искусства, и она не утеряла своей популярности у публики. 26 мая 1903 года Рухомовский получил золотую медаль за свое произведение – и стал самым востребованным гравером и ювелиром на территории Франции.
Популярность не остановила гения в стремлении вернуться на родину: он уехал в Одессу, в которой его лавка даже вывески не имела, поскольку у ювелира не было средств на получение соответствующего патента. Впрочем, вскоре он эмигрировал навсегда: революция 1905-го ознаменовалась массовыми еврейскими погромами, и Рухомовский был вынужден спасать семью.
Он уехал в гостеприимный Париж, где активно сотрудничал с Лувром, выступая в роли реставратора. Позже близко познакомился со знаменитым Ротшильдом, и их сотрудничество было плодотворным для обоих. Как говорил старый еврей-ювелир, Ротшильд нашел красивую работу, а он сам – достойный заработок.
Одной из самых своих лучших работ Рухомовский считал миниатюрную копию знаменитой тиары, которую он создал по заказу музея Фаберже. Несмотря на то, что она была крайне маленькой – 13 мм высоты против 17 см оригинала – практически ни одна подробность скандальной короны утрачена не была.
Малоизвестные подробности
Что любопытно, история с «тиарой Сайтафарна» директорат Лувра ничему не научила. В 1939-м, через три года после смерти гениального ювелира, музей вновь приобрел «артефакт» скифских времен. Теперь это был рог из серебра, выполненный в виде головы вепря, гравированной фигурами скифских воинов. Подделка была выявлена уже после войны; впрочем, в этот раз «облажался» не только Лувр: точно такой же ритон купил Московский музей тремя десятилетиями раньше. И обе работы были результатом старательных трудов мастерской братьев Гохманов. Возможно, они вышли из рук все того же Рухомовского?
Еще одна работа знаменитого ювелира – аллегорический саркофаг с вложенным в него скелетом. Несмотря на то, что последний в длину имеет всего 10 сантиметров, анатомически скелет весьма подробен. 167 мельчайших косточек, из которых он состоит, полностью соответствуют пропорциям и внешнему виду, характерным для настоящего. А миниатюрный гроб украшен крошечными сценками, иллюстрирующими все этапы жизни человека.
Мастер работал над этой аллегорией целых 9 лет. Говорят, заказчиком был легендарный одесский налетчик Мишка Япончик. Даже если это не так, то уж первым владельцем был действительно он. Последним хозяином этого произведения ювелирного искусства стал аноним, купивший его в 2013-м на международном аукционе Sotheby's и выложивший за него $ 365 000.
Многие потомки Рухомовского пошли по его стопам. Сына Шлому гениальный ювелир считал превзошедшим его самого. Да и другие дети не разочаровали великого одессита. Среди внуков, правнуков и праправнуков «нечаянного мошенника» есть и ювелиры, и литераторы, и художники. Их можно встретить в Штатах, Франции, Германии, Израиле. Память своего предка они чтят, мечтая достичь высот его мастерства.
Кстати, с 2014 года в Одессе, на улице Осипова, на доме, где была мастерская Рухомовского, повешена мемориальная доска. И знаменитая тиара на ней присутствует.
