Признавая ее красоту и талант, молва приписывала Вие Артмане романы с первыми красавцами советского кино. А латыши, видя ее на сцене, называли не иначе, как Мать-Латвия или Балтийская богиня. Однако, пройдя путь от девочки из нищей крестьянской семьи до настоящей королевы экрана и сцены, актрисе пришлось пережить и трудное детство, и необузданную ревность мужа, и тяжесть тайны рождения дочери, и всенародное признание, сменившееся ненавистью.
Превратности судьбы
Как и все эмоциональные натуры, маленькая Вия с самого раннего детства мечтала о счастливой семье, в которой любящие родители в мире и согласии воспитывают своих детей. Но эта мечта для Артмане так и осталась недосягаемой. А ее мать, полька Анна Заборская, так и не успела насладиться сполна тихим семейным счастьем.
В хорошенькую и работящую бесприданницу, батрачившую на богатых хуторян, влюбился Фрицис Артманс, происходивший из зажиточной семьи прибалтийских немцев. Его любовь была настолько сильной, что он не побоялся обвенчаться с любимой девушкой, хотя ему пришлось пойти против воли родителей. Но, к сожалению, молодожены прожили всего лишь пять месяцев.
На 19-летнего парня, помогавшего беременной жене доставать из колодца ведро с водой, обрушился дощатый навес, и в результате полученных травм он через несколько дней скончался. После скоропостижной смерти сына свекры некоторое время терпели овдовевшую невестку, ожидая, что она родит им наследника.
Когда же 21 августа 1929 года на свет появилась девочка, получившая при рождении двойное имя Алида-Вия, молодой вдове было указано на дверь. Проскитавшись несколько лет с младенцем на руках, Анна была вынуждена повторно выйти замуж. Но новый муж, в отличие от Франца оказался грубым, пьющим и весьма жестоким человеком, который постоянно издевался над женой и падчерицей.
Не выдержав такого обращения, женщина, наспех собрала вещи и, забрав дочь, через несколько месяцев попросту сбежала от мужа. Чтобы хоть как то помочь матери, 10-летней Алиде пришлось пойти пастушкой к зажиточным соседям. Впрочем, выгуливая по полям стадо, девочка быстро нашла себе занятие: она сочиняла сказочные истории, в которых все было гораздо интереснее, чем в ее обыденном окружении.
А когда Анне удалось устроиться прислугой в дом к фабриканту, оказавшемуся к тому же большим поклонником искусства, бедная девочка воочию смогла увидеть, какой необыкновенной может быть жизнь. Наблюдая за роскошными приемами и концертами, которые устраивались в этом доме, она, несмотря на запрет со стороны матери, окончательно решила связать свою жизнь с театром и сократить свое имя до более звучного – Вия.
Друг, муж или тиран?
После окончания актерской студии при театре имени Яна Райниса она буквально сразу получила приглашение остаться в труппе от основоположника латышского национального театра, режиссера Эдуарда Смильгиса. Так Артмане на долгие годы стала его ведущей актрисой. Именно на этой сцене состоялась первая встреча юной начинающей артистки и маститого красавца актера Артура Димитерса, влюбившегося в Вию с первого взгляда.
Чувства к девушке настолько завладели тогда еще женатым мужчиной, что он подкарауливал ее у входа в театр, осыпал цветами, оставлял любовные послания и даже шантажировал, рассказывая, что в случае отказа сделает так, чтобы ей закрыли дорогу на сцену. Вия не смогла устоять перед таким мощным любовным напором Димитерса, через несколько месяцев сдалась и согласилась выйти за него замуж.
Но семейная жизнь, о которой так мечтала Артмане, на самом деле оказалась далеко не безоблачной. Если верить более поздним признаниям актрисы, этот брак строился исключительно на ее уважении к мужу как к актеру, которого она в то время называла «мой Станиславский», и на их безграничной обоюдной любви к театру.
В скором времени супруг, изнывая от ревности, начал устраивать молодой жене шумные скандалы по поводу и без. «Поначалу мне это нравилось, – рассказывала в одном из интервью Вия. – Но со временем всё это стало совершенно невыносимо. Я поняла, что рядом со мной не было настоящего мужчины. Я жила с актером».
Пытаясь усмирить ревностный пыл мужа, актриса решилась на серьезный шаг – рождение ребенка. Однако появление на свет в 1957-м сына Каспара не пробудило в Артуре долгожданного спокойствия, напротив, малыш, нисколько не тронув сердце Димитерса, стал для него постоянным источником раздражения и причиной нескончаемых семейных скандалов.
Иногда Вие хотелось все бросить и уйти, как когда-то сделала ее мама, но постепенно ради сына ее терпение переросло в самоотречение. Артмане пришлось самой ухаживать за ребенком, одновременно играть в театре и сниматься в кино. А играла она настолько талантливо, что многие кинорежиссеры старались сделать все, лишь бы получить согласие актрисы сняться в их кинолентах.
Любовь на «Родной крови»
Одним их таких предложений и стало приглашение на роль паромщицы Сони в кинофильме «Родная кровь». Ленинградский режиссер Михаил Ершов, искренне восхищавшийся талантом Вии, даже перенес съемки в Латвию, после того как его любимицу не согласились отпустить из театра в киноэкспедицию.
А в дальнейшем, поддавшись обаянию актрисы, он, несмотря на ярко выраженный прибалтийский акцент, даже разрешил ей самостоятельно озвучить свою экранную героиню. И начинающая звезда, воодушевленная подобным отношением к себе, не столько сыграла, сколько буквально прожила доверенную ей роль.
Тем более что ее возлюбленного по фильму, танкиста Федотова, сыграл блистательный Евгений Матвеев, с которым у Артмане за пределами съемочной площадки завязались романтические отношения. Надо сказать, актерам удалось настолько убедительно воплотить на экране живую энергетику любви и нежности, что большая часть завороженных зрителей с нетерпением ожидала продолжения киношной истории любви в жизни, а спустя время народная молва и вовсе поженила Вию с Матвеевым.
Кроме того, дочь Кристиану, появившуюся на свет вскоре после съемок, в мае 1965 года, многие за глаза называли «матвеевской». Сама же «балтийская богиня», пытаясь опровергнуть возникшие слухи, неоднократно заявляла в многочисленных интервью что «свою супружескую постель ни с кем, кроме мужа, не делила».
Хотя если верить сыну актрисы, о произошедшей измене и о беременности его мать сразу откровенно рассказала мужу. На что любящий, хотя и безумно ревнивый Артур Димитерс пообещал навсегда забыть об измене Вии, воспитать как родную малышку Кристиану и жить, так, как будто ничего не произошло. Да и Евгений Матвеев никогда открыто не говорил о своем отцовстве по отношению к дочери Артмане. Только однажды во время интервью он поведал об одной очень сильной любви к яркой творческой звезде, ради которой он чуть было не ушел из семьи.
Так или иначе, после съемок «Родной крови» актеры больше нигде не пересекались и встретились лишь в 2002 году в Доме актера, на творческом вечере балтийской кинодивы, где бывший возлюбленный признался в том, что из-за серьезной болезни дни его сочтены. Через год Матвеева не стало. И лишь спустя много лет после его смерти кинозвезда смогла признаться детям: «Это правда – то, о чем говорит народ, что что-то было. Иначе ничего подобного невозможно было бы сыграть».
Королева из рижского предместья
Вия Фрицевна никогда ни кичилась своими достижениями и не жаловалась на превратности судьбы. В советские времена, будучи гордостью своей республики и величественной королевой латышского кинематографа, Мать-Латвия, как ее величали в народе, не только была вхожа в самые высокие кабинеты, но и постоянно ездила на всевозможные съезды и симпозиумы.
Наряду с этим она неоднократно использовала свои высокопоставленные знакомства для того, чтобы помочь другим. Для одних она выбивала квартиру, другим помогала с ремонтом старого жилья, а кого-то попросту спасала от зарвавшегося начальника. Причем местные представители власти, стараясь заслужить ее расположение, не глядя подписывали документы, до этого момента безнадежно пылившиеся под сукном.
Артмане намеревалась спокойно доживать свой век: есть уютное жилье и любимая работа, дети выросли и нашли себя в жизни – Каспарс стал музыкантом, Кристиана – художником, у каждого из них появились свои семьи. Однако с приходом 90-х все изменилось. Словно карточный домик, развалился казавшийся таким нерушимым Советский Союз. Латвия стала независимым государством, и Вия Фрицевна, перестав олицетворять республику, моментально превратилась в «российскую» актрису и фактически осталась без ничего. Как и та женщина, образ которой она создала на пике своей славы, дав согласие на съемки в картине Валерия Тодоровского «Катафалк».
У разбитого корыта
Только тогда кинозвезда не могла даже предположить, насколько эта роль окажется для нее пророческой, и экранная ситуация повторится для нее в жизни. В 1993 году ей пришлось в полной мере испытать на себе вступивший в действие на территории Латвии закон о реституции, в соответствии с которым недвижимость возвращалась тем, кто владел ею до 1940 года.
У актрисы отобрали квартиру, в которой она прожила почти всю свою сознательную жизнь, и передали ее родственникам прежнего владельца, у которого якобы эта жилплощадь была отобрана еще коммунистами. Взамен ей ничего не предложили. Пытаясь найти справедливость, она ходила по инстанциям, но так ничего и не добилась.
В конечном итоге Артмане пришлось жить в принадлежащем ее дочери старом и разваливающемся дачном домике в 40 километрах от Риги. Потом случились два инсульта, инфаркт и рак… А когда ее сын написал статью в газету: «Сколько стоит Вия Артмане?», его тут же обозвали попрошайкой, желающим нажиться на популярности собственной матери.
К концу жизни в родной стране о ней почти забыли, а она до последнего вздоха мечтала еще хотя бы раз выйти к публике. И, по словам сына, перед смертью просила у Бога об одном – дать ей силы перестать ненавидеть собственных врагов...
