В Советском Союзе воровали и мошенничали много. Порой масштабы аферы поражали даже опытных правоохранителей. Бывало, ушлые хитрецы попадались на, казалось бы, незначительных деталях. Как это и произошло в 1976-м в Тольятти.
Начало конца
Повышенная бдительность часто бывает очень полезной. Что в полной мере продемонстрировал Китаев, бывший в те годы первым секретарем Автозаводского райкома. Именно он связался с Кожемякиным, начальником КГБ в Тольятти, причем уже ночью, когда службист собрался отправиться под одеяло.
Китаев, извинившись за поздний звонок, оправдался тем, что нуждается в совете. Его сильно обеспокоил визит, нанесенный днем двумя людьми, один из которых предъявил очень солидный документ. Китаев такого мандата никогда не видел, а ему приходилось сталкиваться с удостоверениями самых разных уровней.
Кожемякин поинтересовался темой разговора, но вот о ней его собеседник ничего не мог сказать, поскольку дал подписку о неразглашении. А к таковым в те годы относились весьма серьезно. Даже решиться на просьбу о совете Китаев сумел не сразу, пытаясь понять, имеет ли он на нее право.
Обставлено все было вроде бы по всем правилам: посетитель вручил секретарю райкома обращение, адресованное ему лично; после ознакомления письмо было сожжено, а пепел растерт. Незнакомец попросил хозяина кабинета отвезти его на ВАЗ, к его директору, и взял расписку.
Кожемякин поинтересовался, были ли звонки о приезде из более высоких инстанций – обкома или хотя бы горкома, однако никто не предупреждал о визите. А мандат оказался подписан не Андроповым, а самим Брежневым. Это удивило чекиста: он точно знал, что генсек ставил «автографы» только на документах самого Андропова. Все остальные бумаги визировались уже начальниками более низких уровней.
Назавтра таинственный москвич должен был навестить директора завода, Житкова. Кожемякин посоветовал сделать ход конем: затребовать подтверждения полномочий от конкретного лица и созвониться с названным человеком по правительственной линии. Если же чиновник назван не будет – жать тревожную кнопку и звать сотрудников КГБ, которые станут ждать в приемной. Успокоенный Китаев с планом согласился.
Разработка, обкатка и подготовка
Посетитель Китаева «в миру» звался Лосыком – это была одновременно и фамилия, и кличка. Незадолго до описываемых событий будущий «майор КГБ» отсидел очередной срок за мошенничество, три месяца погулял-подумал и разработал весьма хитрую схему новой аферы. Опробовать ее он решил подальше от основного объекта, тольяттинского завода. Так что отправился в Сухуми, пришел на прием к секретарю обкома, предъявил майорское удостоверения и изложил свою легенду.
Согласно ей, партия с правительством разрабатывают новую конституцию. Для создания проекта требуется информация об истинном положении в стране. Ее предлагается собирать, так сказать, изнутри. Так что «майор» командирован в эти края в срочном порядке и под большим секретом, дабы посетить трудовые коллективы.
Срочный порядок и режим секретности заставили секретаря похолодеть и начать мысленно прощаться с друзьями и родственниками. Так что экскурсии по предприятиям визитеру организовали быстро и в полном объеме. Проверяющий с партийным сопровождением ходил по цехам, вел разговоры с работниками, делал пометки в солидном блокноте, задавал уточняющие вопросы… Замечаний с его стороны практически не поступало, что воспринималось нервничающими руководителями как очень обнадеживающий признак.
Каждый визит заканчивался одариванием Лосыка сувенирами. Чаще всего вместо памятных безделушек «майор» получал взятки, от которых и не думал отказываться. С достижением своей основной цели аферист не торопился. Понимал, что ошибочный расчет приведет к разоблачению. Так что он старательно обходил по списку предприятия, с удовольствием принимал участие в застольях, а в конце на собрании сдержанно одобрил состояние дел в Абхазии и пообещал дать «в центре» положительную оценку работы партийных боссов.
Успокоенные, они расслабились, так что можно было перейти к главному. Лосык вскользь поинтересовался освещением проекта конституции в прессе – и его немедленно повезли по редакциям. Здесь был повторен отработанный сценарий: вопросы, уточнения, пометки – и одобрительный отзыв. Уже собираясь покинуть гостеприимные стены редакции центральной абхазской газеты, Лосык обратился к главному редактору с просьбой о помощи.
Дескать, отправили его в командировку очень срочно, не успев снабдить бланками. А отсылать отчеты на вырванном из тетрадки листочке как-то несолидно. Нельзя ли в типографии напечатать по сотне официальных конвертов и бланков? Разумеется «майору» пошли навстречу. Пока он за беседой пил чай, заказ был готов. И на каждом экземпляре золотом были выбиты слова «Президиум Верховного Совета СССР». Теперь можно было воплощать в реальность основную часть хитроумного плана.
Тур по Тольятти
Покинув гостеприимный Кавказ, мошенник перебрался в Поволжье. По дороге он свел знакомство с состоятельным армянином, готовым купить результат аферы и профинансировать путь к заводу. Он-то и был спутником «майора» при посещении Китаева. Прибыв в Тольятти, Лосык прежде всего занялся разведкой. Его внешность располагала к откровенности, так что «майор» быстро наладил контакт с постовым, скучавшим у дверей горкома. И стал обладателем целого вороха полезной информации, которая включала в себя не только фамилии и должности, но и привычки «руководящего состава».
Следующим шагом стало написание писем. Одно предназначалось тому самому бдительному секретарю райкома, второе – директору ВАЗа. Напечатав их на полученных в Сухуми бланках, мошенник заверил документы печатью Верховного Совета и факсимиле Брежнева – и то, и другое он подделал загодя, причем собственноручно.
С директором завода была разыграна та же комбинация, что и с Китаевым: письмо, секретность, подписка, сжигание обращения. Кстати, в письме излагалась весьма трогательная история. Дескать, в закрытом «ящике» случился взрыв, приведший к гибели людей, и правительство решило родным пострадавших выплатить денежные и товарные компенсации. На эту благородную цель ВАЗ должен был пожертвовать десяток новеньких автомобилей. Подробности отправки и доставки договаривающиеся стороны должны были обсудить на следующий день. Но вечером Китаев переговорил с начальником КГБ, выработал с ним план действий, а утром рассказал о нем Житкову.
Крах комбинации
Люди, доросшие до высоких постов, редко отличаются доверчивостью и наивностью. Обычно они подозрительны, стараются все перепроверить и перестраховаться. Так что Китаеву не пришлось долго убеждать гендиректора ВАЗа в необходимости дополнительных подтверждений полномочий московского визитера.
В назначенный час в кабинет Житкова явился Лосык. Инвестора-армянина он, как и вчера, оставил ожидать, а сам бодро пошел завершать операцию. Он совершенно не ожидал просьбы назвать фамилию ответственного товарища, который посылал «майора» в Тольятти. Лосык попробовал было использовать проверенное оружие – страх.
Он начал возмущаться и угрожать гневом Центрального комитета и санкциями за задержки в выполнении поручения партии. Житков вступать в споры не стал, он просто вызвал чекистов, ждавших в приемной. «Двое в штатском» затребовали документы у визитера и охотно предъявили свои, так что Лосыку ничего не оставалось, как попробовать и силовиков задавить своими «корочками».
Документ действительно весьма поразил службистов. На первый взгляд, оно вполне соответствовало настоящему, если забыть о том, что Брежнев такие мандаты не подписывал. Но внимательные сотрудники не ограничились поверхностным осмотром, а внимательно прочитали документ.
И весьма позабавились, увидев звание Лосыка: он оказался «маёром». Да и остальной текст оказался написан безграмотно: «комиссия» с одной «с», «особо важные» через дефис и т. д. Высокий гость из Москвы немедленно был приглашен пройти с сотрудниками, захватившими заодно и крайне изумленного армянина, и портфель, в котором было обнаружено много интересного. В частности, блокноты с сухумскими записями, поддельные печати, бланки, которые аферист получил в абхазской типографии.
Основной прокол – подпись Брежнева, из-за которой и насторожились настоящие сотрудники КГБ, – аферист допустил из желания придать своей легенде больше веса и убедительности. А вот орфографических ошибок он просто не заметил, поскольку был не особо грамотен. Любопытно было бы почитать сожженные письма. Наверняка там было немало аналогичных «перлов», которые остались незамеченными адресатами исключительно вследствие волнения.
Увильнуть от ответственности Лосык пытался недолго. Когда были уточнены все подробности аферы, последовал доклад на Лубянку, возбуждение уголовного дела и прибытие конвоя, который должен был доставить в Москву мошенника, покусившегося на самое запретное – верховную власть.
Говорят, Лосык высоко себя ценил и отказывался давать показания любому ведомству, кроме КГБ. Причем делал это в довольно грубой форме. Из Тольятти афериста увезли в наручниках, и в этом городе он больше никогда не появлялся. Дали «маёру» не то пять, не то семь лет, точно очевидцы тех событий не помнят. А отыскать документальные сведения довольно трудно: перестройка очень многое поменяла на просторах бывшего Союза. Кроме того, история Лосыка долго была засекречена, ведь мошенник пользовался покровительством высокого политического уровня. Да и подрывать авторитет ВАЗа, который едва не поддался на провокацию, власти не желали. Кстати, на заводе и сейчас стараются не вспоминать о том случае.
В назидание остается заметить, что успешная учеба нужна, как выясняется, не только медикам, инженерам и программистам. Аферист, не знающий грамматики, сам себе подкладывает свинью.
