Что мы знаем о людях, профессия которых – клоун? Если вам, дорогой читатель, они так же интересны, как и нам, то разрешите представить Игоря ИВАЩЕНКО – человека с большим зеленым носом, артиста и продюсера театра пантомимы «Мимиричи», а еще преподавателя Киевской эстрадно-цирковой академии. "Аргументы недели" встретились с артистом, чтобы поговорить о театре, созданном им много лет назад и невероятно успешном за границей, но не очень знакомом нашему зрителю.
Игорь говорит о том, что театр пантомимы «Мимикричи» когда-то был популярен здесь, в Украине, а сегодня, под обновленным названием «Мимиричи», больше известен на Западе. Там любят и ценят пантомиму, там Бродвей, там огромные сцены и многотысячные залы... А еще мы поговорили об украинском цирке, который славится своими артистами, и о том, как пробиться в цирковом жанре. Интересно? Тогда знакомьтесь!
– Игорь, вы клоун?
– Да! Чистой, настоящей воды клоун. У меня даже ребенок, когда пришел в первый класс и там спрашивали, кто родители, честно ответил: клоун. Учителя заинтересовались, зачем так об отце, мол, прекращай давай, и ему пришлось объясняться: мой папа действительно клоун.
– А что в трудовой книжке написано?
– «Артист цирка и эстрады». Я окончил наше киевское училище при цирке, сегодня это эстрадно-цирковая академия. Там есть общее направление – артист цирка и эстрады, и есть разновидности: клоунада, пантомима. Я окончил курс пантомимы. Такой синтетический жанр у меня – пантомима с клоунадой.
– А когда появился «Мимикричи»?
– По окончании мы создали театр «Мимикричи», это было еще при Советском Союзе. Это означает «мим кричит». Сейчас это уже «Мимиричи» – «богатый мимикой». Где-то в 1987 году объединилась наша четверка: Андрей Хосе Антонио Гонсалес, Ростислав Тарнапольский, Эдуард Юсупов и я. С 1989-го мы начали активно колесить, выехали в Германию – в общем, пошло-поехало.
– Удобно, когда это пантомима, вас все понимают без слов.
– Дело не в том, что удобно, а в том, что это одна из самых сложных профессий – передавать без слов то, что ты хочешь. Благодаря этому мы объездили сорок пять стран мира, выступали в Нью-Йорке на Бродвее.
– Вы как театр родились в конце восьмидесятых, а это странное время было – преддверие развала Союза. Люди тогда хотели смеяться?
– В то время создалось три коллектива: питерские «Лицедеи», одесские «Маски-шоу» и мы, «Мимиричи». И по сей день подобных нам коллективов не возникало.
– Почему? Это же прекрасный жанр.
– Это очень тяжелый жанр. Мы пытались взять к себе профессиональных актеров, но они не могли, говорили: словами можем передать, а пантомимой – нет. На Западе клоунаду в виде пантомимы очень любят. Наш коллектив сейчас гастролирует в Китае с программой Paper World – зритель в восторге.
– Игорь, вы так говорите, будто на Западе вас любят, а здесь не очень. У нас что, ментальность другая, мы не воспринимаем интеллектуальный юмор?
– Неважно, в какой стране работаешь – в Японии, в Америке, в Европе, – все смеются одинаково. Японцы чуть-чуть сдержанней, правда, смеются, но это первые десять минут. Дело не в ментальности, а в организации выступлений. Чтобы выступить, нужна реклама, предварительная продажа билетов, зал, а прокатчики не очень хотят связываться с клоунами. Певцы с микрофонами надежней. У нас не развит сам жанр.
– Тяжело было покорять Бродвей?
– Понимаете, какая это высота?! Рядом с нами известные мюзиклы, мировые звезды… Мы работали в одном театре три недели! Это очень круто. Бродвей – это высшая точка, которую достигает театр. Для актера это Голливуд, а для нас, театральных артистов, Бродвей. Вначале, на первые спектакли, к нам приходили только наши – эмигранты, украинские туристы, жители с постсоветского пространства. Потом в зале уже была половина наших, а в конце только иностранцы. Мы очень долго к этому шли.
– А цель попадания на Бродвей? Деньги или вот та самая высшая точка?
– Я думаю, что ради того, чтобы засветится на сценах Бродвея, люди работали бы и бесплатно. Кстати, из коллективов постсоветского пространства там работали только мы и Слава Полунин («Лицедеи»), насколько мне известно. Кроме Бродвея мы покорили сердце одного очень известного театрального критика, который написал о нас восторженный отзыв на «Эдинбургском фестивале» в Шотландии. Он поставил нам пять звезд из пяти, что является очень высокой оценкой. Не только он оценил наш труд – наш коллектив стал в жанре «юмор» лучшим, нам поставили самые высокие оценки. И когда мы едем на какие-то конкурсы, мы занимаем первые места.
– В Украине есть площадка, выступив на которой актер получает известность: дворец «Украина». Хотели бы там выступить?
– Сколько в «Украине» мест? В Китае самый маленький зал, в котором мы выступали, пять тысяч. У нас были когда-то сольники и в «Украине», и в «Октябрьском». А были залы и по десять тысяч. Вспомнил: когда-то на нашем концерте в «Октябрьском» родила женщина. Так смеялась, что родила от смеха. Мы остановили концерт, объявили потом всем об этом событии. И ездили к ней в роддом – стояли под окнами в клоунских костюмах и кричали: «Настя!»
– Вы же не уезжаете, а продолжаете работать здесь.
– Мы мало того что не уезжаем – мы еще всегда пишем на гастрольных афишах большими буквами: Украина. Это наша обязанность. Хотя в нашем составе и испанцы, и вообще разношерстная компания. А я еще преподаю клоунаду в академии. Сейчас прошли выпускные, я был членом комиссии. Отличные номера были в этом году. И на эти выпуски приезжают агенты со всех мировых цирков, чтобы заключить контракты с выпускниками.
– То есть выпускники не просто сдают экзамен, а проходят кастинг?
– Да. После экзаменов многие уедут в «Дю Солей» или в другие известные цирки. Знаете, на постсоветских просторах, есть всего три специальных заведения, которые выпускают циркачей: в Тбилиси, Москве и Киеве. И во всем мире профессиональных заведений такого уровня очень мало. Поэтому агенты приезжают, чтобы выбрать новых артистов. А киевская цирковая школа – одна из самых лучших в мире!
– Где и как учат циркачей? Сразу в училище или нужна подготовка?
– Цирковые студии. Они есть в каждом городе. Сначала студия, потом училище. Мы с партнером открыли в Киеве студию, в которой преподаем классы высокого мастерства, называется High-Up («Уровень выше»), там есть цирковая студия: пантомима, хореография, мастерство актера, вокал.
– Сколько времени нужно, чтобы ребенок осознал, что хочет попасть в цирк?
– Дети приходят и в пять лет, и позже. Со временем каждый понимает, чего хочет.
– А как родители соглашаются отдавать детей в цирк?
– Никак. Моя мама тоже была против, чтобы я циркачом становился. Дети сами потом понимают, что не могут без цирка. Могу сказать, что цирковая профессия, в отличие от музыкальной, располагает большими шансами успешного трудоустройства.
– То есть цирк прибыльней, чем музыкальная сцена? Так мы сейчас поднимем престиж профессии!
– Да. Конкурс при поступлении в цирковую академию огромный, ведь к нам едут со всей страны. На выпускном экзамене хорошие номера, повторюсь, сразу разбирают выпускников.
– Киевский цирк какое зрелище собой представляет?
– Очень хорошее. Здесь всегда отличные номера.
– Почему дети так любят цирк? Там ведь артисты убиваются иногда, это все очень серьезно.
– Потому что цирк очень сложный. Зрители видят красоту, не зная, каким трудом это все достигается. Зритель видит легкость, красоту, волшебство.
– Я хочу понять, почему в Украине цирк – это развлечение для детей, а во Франции – изысканное зрелище для взрослых.
– Лично про нас пишут, что мы семейное шоу. Мы одинаково нравимся и взрослым, и детям. Сильное шоу и сильные актеры нравятся всем. Я, кстати, ломаю стереотипы. Например, у нас было принято в цирке, что клоун должен быть с красным носом. А я придумал зеленый нос. Юрий Никулин, когда это увидел, сказал, что я произвел революцию!
– А как вы все успеваете – экзамены, преподавание, гастроли?
– В театре сейчас работает вместо меня мой сын Кирилл. Он в моем образе, с зеленым носом, очень на меня похож.
– Скажите объективно – он талантлив или просто потому, что ваш сын?
– Реально очень талантлив. Пантомима – очень тяжелый жанр, повторюсь. Мы работаем на износ, со сцены выходим мокрые, пот градом. Не так много людей захотят так работать. Молодежь сегодня хочет чего попроще. – Давайте вернемся к шоу-бизнесу. На Западе у вашего театра шоу, выступления, аншлаги. Хотели бы покорить украинскую сцену?
– Хотел бы. Но на Западе нас знают, приглашают, процессы продюсирования идут автоматически. Мы работали с «Мини-Макс», Olli, Гарди Шляпником, Джанго Эдвардсом, Kolombaoni, «Лицедеями» и многими другими.
– А бесплатно вы выступаете?
– Да. Показываем представления в детских домах, детям очень нравится. Когда просят, мы не отказываем. Знаете, смех – это огромная сила. А в Германии у нас было смешное: мы выступали и вдруг почувствовали запах дыма, обернулись – а там горит задник сцены. Начался настоящий пожар, и всех эвакуировали на улицу, где огромный двор перед театром. Мы были в гриме, в костюмах, поэтому решили продолжить спектакль: кругом пожарники, пена – и мы, аккуратно им мешающие. Получилось очень смешное представление. Когда зрителям предложили сдать билеты, они отказались, потому что им очень понравилась наша импровизация.
– Как стать таким же хорошим клоуном, известным на весь мир?
– Приходите в нашу студию High-Up и приводите детей – мы вас обязательно научим!
