Самое страшное для Крыма землетрясение настигло полуостров 91 год назад, в ночь с 11 на 12 сентября 1927 года.
Предвестники событий
На самом деле, катастрофа началась более, чем за два месяца до своего пика. Первая череда толчков пришлась на 26 июня; через три дня последовала вторая серия. Несмотря на то, что потрясения тверди незначительными назвать нельзя – их сила порой доходила до семи баллов – ни жертв, ни сильных разрушений они за собой не повлекли. Беда в том, что эти цепочки землетрясений заметно расшатали здания по всему полуострову – а те и так особой крепостью не отличались.
Чуть позже вода в Черном море сильно похолодела – 12 градусов для середины лета аномально мало. Примерно за неделю до 11 сентября при полном безветрии в районе Ялты поднимались волны высотой в метр. Аналогичное явление местные жители видели и возле Алушты. Особенно запомнилось им сопутствующее странному волнению безмолвие и невозможность определить направление движения волн – то ли к берегу, то ли от него.
За несколько часов до катаклизма рыбаки, вышедшие на лов в воды между Алуштой и Судаком, услышали мощный гул. По непонятной причине поверхность моря пошла зыбью; один из свидетелей описал увиденное, как «вода вскипела».
В этот же день на западе от Севастополя множество крымчан наблюдали странные огненные столбы где-то в море. Закат приобрел ярко-оранжевые тона; казалось, что на горизонте пылает грандиозный пожар. Когда же солнце окончательно скрылось из виду, разразилась сильнейшая, но очень короткая гроза.
Землетрясение и его последствия
Поздно ночью Крым тряхнуло «по-настоящему». Сила землетрясения достигала 9 баллов, всего за 11 часов было зарегистрировано 27 мощнейших толчков. Во время самого сильного море отступило от берегов, обнажив дно на 20-40 метров; хлынув обратно, оно затопило и разрушило набережные и пляжи. В акватории Севастополя над морем поднялись многочисленные столбы из огня и дыма – эти «гейзеры» были образованы горящим метаном, который вырвался со дня моря.
Южный берег полуострова в считанные минуты превратился в сплошные развалины: в Партените руинами стали все 64 строения, имевшиеся на тот момент, ни одного целого дома не осталось и в Кореизе, в Мисхоре из 125 зданий относительно неповрежденными остались только два. Село Демерджи, притаившееся под горой с тем же именем, оказалось целиком погребено под завалами. В Ялте пострадало 70 процентов всех строений, около 17 тысяч жителей Большой Ялты (а это половина ее населения) остались без крыши над головой.
Урон был нанесен и памятникам культуры. Сильно пострадал Воронцовский дворец, расположенный в Алупке, серьезной реставрации требовали ялтинское Ласточкино гнездо и Генуэзская башня (Судак).
Серия сильных толчков продолжалась до 15 сентября. А окончательно земля успокоилась только в ноябре. Всего было насчитано две с лишним сотни сотрясений.
Паника и жертвы
В Крыму сентябрь – «бархатный» сезон, который отдыхающие любят даже больше, чем лето. Но землетрясение повергло всех в такой ужас, что полуостров мгновенно опустел. Причем бежали не только курортники – местные жители были напуганы не меньше. С транспортом в те годы имелись, мягко говоря, затруднения. Люди готовы были заплатить за возможность эвакуации любые деньги – и все равно уехать многие так и не сумели.
О человеческих жертвах сообщали мало, и эти данные были противоречивы. Поначалу утверждалось, что при грандиозных разрушениях люди не пострадали. В конце концов, выяснилось, что 16 человек в результате катаклизма погибли, и восемь сотен получили ранения разной степени тяжести. Примечательно, что смерть потерпевших была вызвана не столько стихийным бедствием, сколько паникой и страхами – люди умирали от ужаса или выпрыгивали из окон. Имелся даже случай суицида: молодой мужчина, не выдержав ожидания смерти, в которой был категорически уверен, повесился.
Паника не закончилась и после того, как катаклизм утих. Жители полуострова боялись, что Крым скроется под морской гладью; страх был так велик, что люди сходили с ума. Советским властям пришлось даже отправить сюда врачебную комиссию, целью которой была – изучение психического состояния крымчан и оказание им помощи.
Местные жители, которые не сумели уехать, покинули свои дома, даже если их повреждения были не критичными. За необходимыми вещами люди совершали настоящие партизанские вылазки, со страховкой соседями и соблюдением всех возможных предосторожностей. Несмотря на теплый климат, все же осень особым теплом крымчан не радовала, так что постепенно от ветра и ночных заморозков люди начали защищаться при помощи фанерных построек. Вырос целый городок, прозванный его обитателями «Рио-де– Фанейро».
Литература и живопись
Надо сказать, панике поддались не все. В сентябре 1927 в гостях у Макса Волошина, жившего в Коктебеле, был известный живописец Петров-Водкин. Среди его многочисленных интересов числились и природные катастрофы, особенно – связанные с движениями земной коры. У художника, в отличие от многих, была возможность покинуть сотрясаемый подземными толчками Крым.
Но он ею не воспользовался. Его жена впоследствии вспоминала, что супруг воспринял землетрясение как невиданную удачу. Он решил остаться в Крыму и работать; к мысли о возможной смерти художник отнесся философски, заметив, что если суждено – они погибнут вместе. Семья оставалась на полуострове до 10 октября. Результатом то ли мужества, то ли безответственности (все же с супругами была и их маленькая дочь) стало полотно «Землетрясение в Крыму».
Впрочем, это не единственный след, который в искусстве оставила катастрофа. Землетрясение упоминается в «Двенадцати стульях» – Ильф с Петровым при его описании даже несколько отступили от привычной сатирической манеры (правда, недалеко и ненадолго).
Уделил внимание трагедии и Маяковский, посетивший Крым вскоре после нее. Его стихотворение имеет неожиданное название – «Польза землетрясений». Дело в том, что в «бархатный» сезон 1927-го в Крыму отдыхала масса нэпманов, которых Маяковский люто ненавидел. Его очень порадовал тот факт, что страх перед катаклизмами заставил «буржуев» следующим летом отказаться от крымских пляжей.
Кстати, это была недальновидная радость. Ведь страна несла миллионные убытки из-за того, что отдыхающие боялись провести свой отдых на берегах полуострова. Приток курортников в 1928 снизился более, чем на треть – и это при том, что к лету этого года дороги, музеи, памятники культуры и санатории были уже в основном восстановлены.
По самым скромным прикидкам, землетрясением был нанесен ущерб в 35-40 млн. тогдашних рублей. Для его возмещения предпринимались самые разные действия. В частности, были напечатаны открытки с видами Крыма – но не с привлекательными и пасторальными его пейзажами, а с руинами и развалинами. На «изнанке» каждой была надпись «Все на помощь пострадавшему Крыму»: деньги, полученные от продажи открыток, направлялись на постройку жилья для крымчан, его лишившихся, на закупку еды и одежды, на реставрацию исторических памятников.
Естественно, только открытками дело не ограничивалось, но историки отметили, что в течение года после землетрясения граждане СССР охотнее покупали именно такие карточки (если речь не шла о празднике).
Крымская трагедия 1927 года имела и другие последствия: на полуострове стали обязательными для соблюдения правила строительства зданий с повышенной сопротивляемостью сейсмической активности. До того строили, как в безопасных районах.
